Это письмо запустило все события по цепочке
Следующие полтора года наша семья жила в романе Кафки, где всё перевернуто, невиновные виновны, неправые правы. Учительница собрала лояльных родителей. У стен есть уши, поэтому позже я узнала, что на этой встрече она рыдала, пила валерьянку, жаловалась, что наша семья ее третирует, лезет в учебный процесс, нервная мать каждый день пишет и звонит. «Им надо с ребенком своим работать. Он в роли жертвы. Еще бы, с такой матерью. Он не может за себя постоять. В таких условиях я не могу продолжать работать, я увольняюсь». Заявления об увольнении не последовало. А вот письмо поддержки от благодарных родителей появилось на следующий день. Кроме того, к директору были вызваны все родители, подписавшие первое письмо.
С каждым разговор складывался по-разному. Одним, активно настроенным, директор говорила, что, конечно, Вовочка проблемный, но учитель делает всё, что может. Для пущей убедительности прямо с урока срывали учительницу и подключали ее к беседе, а та с каждым следующим родителем всё больше нервничала, но повторяла, что всё под контролем, что ей нетрудно. Некоторым же родителям сразу, в первые минуты встречи, показывали список детей из группы риска, требующей особого внимания учителя. В этом списке прямо под Вовочкой неожиданно оказывалась фамилия их ребенка.
Эти разные встречи были похожи в одном: мы с мужем объявлялись персонами нон-грата, общаться с нами настоятельно не рекомендовалось. Шантаж сработал. Из половины класса, изначально настроенной решить проблему травли, остались я и еще одна мама. Остальные как-то быстро переобулись, вспомнили, что их ребенок с Вовочкой подружился или вовремя дал ему сдачи. Мы снова общались с директором. Выяснилось, что проблемы есть только у Ярослава, но всё равно будут предприняты все меры, чтобы ему в школе было хорошо. На этой невнятной ноте закончился первый класс.
Екатерина: «Внутри все рвалось в клочья, а снаружи я закрылась»
Началось все еще со двора, с раннего детства. Но там мы постоянно со старшей сестрой гуляли, она меня в обиду не давала особо. Самая жесть была в школе. Так как у меня есть нюансы во внешности, а дети такое не прощают, с первого класса были просто какие-то смешки, обзывания, из серии: «косая, косоглазая», и т.д. Кому на что фантазии хватало. Но это было по лайту все. И вот тут наступает пятый класс, и случается самое страшное.
У меня тогда была подружка Надя. А ее мама в нашей школе преподавала русский и была классным руководителем у семиклассников. И вот, Надина мама на зимние каникулы везет свой класс в Питер. И зовет меня с ними. Моя мама меня отпускает, мы едем. И в Питере что-то случается. Что именно, я не помню, сколько ни пыталась вспомнить. Мы с Надей почему-то ссоримся. И по возвращении в школу Надя начинает про меня рассказывать всем какие-то гадости. Якобы я там что-то у кого-то воровала, в Питере… Ну и после этого буллинг уже приобрел новые краски. Меня продолжали обзывать, в основном это были мальчики. Вся параллель. Толкали, иногда пинали. Могли отобрать портфель и спрятать куда-нибудь. Помню, больше всего боялась А-класс. Там были самые жестокие мальчишки.
В восьмом классе нас расформировали, я попала в математический класс, где были в основном мальчики из А-класса. Там был просто ад. Тряпка, которой с доски вытирают, брошенная в меня — это самые цветочки были. Могли что-нибудь вылить или засунуть гадость какую-нибудь в портфель, прятали мои вещи. Самая жесткая ситуация, которую помню: они меня зажали в плотное кольцо, не давали выйти. Обзывались, унижали и плевались в меня.
В девятом классе меня перевели в обычный класс, где в основном были мои старые одноклассники.
После девятого класса я ушла из школы и поступила в колледж. Там уже и подруги появились, и выровнялось все. В общем, все закончилось.
Что я чувствовала? Внутри все вдребезги, на клочки рвется. Хочется рыдать, орать и убивать. А снаружи я просто закрылась. Делала вид, что мне все равно — так было проще, так им быстро становилось неинтересно.
После этого я очень долго боялась людей, мечтала вылечить все мои нюансы, особенно косоглазие. К сожалению, это невозможно. Когда узнала об этом, лет в 16-17, у меня была истерика. Сложно сходилась с людьми, боялась. И долго очень была зажатой и закрытой. А потом у меня появился мой Рома. Он даже не замечал моих недостатков. Долго — полгода, не меньше прошло. Мы как-то раз гуляли с ним, я что-то ему оживленно рассказывала, он внимательно слушал. А потом спросил: «Почему ты рассказываешь что-то мне, а смотришь всегда в другую сторону?». И я такая: «Чтооо? Ты реально не знаешь?». Это было страшно — я его тогда уже полюбила и жутко боялась, что вот сейчас скажу, и все непоправимо изменится. Но нет. Он это принял. Принял спокойно и до сих пор говорит, что я самая красивая.
А дальше меня просто жизнь забрасывала на такую работу, где я постоянно контактировала с огромным количеством людей (продавец-консультант, сотрудник кондитерской, потом вообще свой бизнес случился). И у меня это хорошо получалось. Постепенно и людей бояться перестала, но все равно была очень зажатой. Пряталась за свою челку. Сейчас мне 30 лет, буквально полгода назад я стала ходить без челки периодически. Все благодаря проекту «Особенная красота», а потом и моему психологу. Мы с ней проработали со всех сторон эту проблему.
По сути, принятие и полная проработка этой проблемы началась именно с «Особенной красоты». Не знаю до сих пор, как я на это решилась. Нужно было рассказать толпе знакомых и незнакомых мне людей свой самый страшный секрет. Рассказать о том, что я так долго и старательно скрывала. И это помогло.
Keira Burton: Pexels
Екатерина: «Пережитый опыт сделал меня сильнее»
Я подвергалась буллингу в школе несколько раз. Первый раз мне было 8 или 9 лет. Второй раз мне было 15, и это было уже в другой школе. Были всякие насмешки, издевки. Я до сих пор не понимаю, какова была их причина. Хотя, причины у буллинга, конечно, не бывает — это поведение толпы, стаи.
Я до сих пор не разобралась для себя, как нужно реагировать на такое поведение, мне в детстве никто не объяснил, учителя никак не реагировали, родители пытались что-то сделать, но ничего не помогало. Были советы не реагировать, дать в лоб, но это все не работает. Мне помогло то, что у меня были друзья в других местах, вне школы.
Из-за пережитого в школе опыта я до сих пор с опаской смотрю на людей, постоянно жду подвоха, особенно в новых коллективах. Это с одной стороны.
А с другой — в какой-то степени этот опыт сделал меня сильнее. Я хотела доказать — самой себе прежде всего — что я чего-то стою. Мне кажется, что это помогает мне развиваться дальше. Наверно, это был в том числе мой способ справиться с ситуацией. Но в любом случае это травмирующий опыт.
RODNAE Productions: Pexels
1. Выбор школы
Травли можно избежать, правильно выбрав учебное заведение. К сожалению, очень немногие могут отдать ребенка в авторские школы типа Summerhill в Англии или «Апельсин» Димы Зицера, поэтому поговорим о реальных вариантах.
В районе, где мы тогда жили, школы в пешей доступности были ну совсем никчемными. Я к ним присматривалась. Ситуации травли разворачивались прямо у школьных ворот, мимо проходили равнодушные к детям педагоги и орущие учителя. Единственным «приличным» вариантом была рейтинговая школа, ее я тоже изучила, как смогла: почитала отзывы, погуляла рядом, сходила на встречу к директору. Внешне всё выглядело «вкусно».
Теперь я понимаю, что у хороших школ (не только государственных, но и частных) есть огромный недостаток: для них очень важен рейтинг, здесь не станут делать того, что может его снизить. Здесь проще закрыть глаза на проблему. Но иногда престижная школа — единственный шанс для ребенка не попасть в дурное окружение.
Когда Ярослава начали травить, я чувствовала себя виноватой за то, что гналась за рейтингами. Если это ваш случай, не корите себя, ведь вы желаете своему сыну или дочери лучшего. И потом, как уже понятно из нашей истории, дело часто вообще не в школе, даже в школе с не слишком добросовестным директором есть настоящие педагоги. Учительница, к которой мы перевели сына, сделала очень много для того, чтобы поднять его самооценку. Он очень быстро повеселел, стал участвовать в конкурсах, олимпиадах. Встречал обидчиков в коридоре, но за него стоял его новый класс, да и сам он реагировал уже совершенно иначе.
Ольга: «Когда в семье все хорошо, буллинг не так сильно травмирует ребенка»
Моя история достаточно обычная для российских школ. Я перешла в новую школу, и сначала все было нормально, у меня появились подруги. Но потом получилось так, что я перешла дорогу одной популярной девочке, и вокруг меня образовался комок сплетен и слухов. Меня стали обвинять в том, чего я не делала — говорила о ком-то что-то плохое, кому-то что-то писала, хотя это было не так. Каждый день я не знала, в чем меня обвинят сегодня и за что мне придется оправдываться.
В итоге эти ложные обвинения стали поводом оскорблять меня, затыкать мне рот, обзывать. Непонятно, кому от этого была польза — наверное, я просто раздражала кого-то, и они так развлекались.
У меня в то время были прыщи, я донашивала одежду за сестрой, новую одежду мне не покупали — это все тоже служило поводом для того, чтобы я стала мишенью для оскорблений.
Постепенно у меня начали ухудшаться оценки, учителя стали ругаться, что я очень медленная, ничего не понимаю, а мозг просто отказывался работать, потому что я постоянно была в стрессе. Дома тоже были проблемы, поэтому там я тоже не чувствовала защиты и безопасности, и было действительно тяжело.
Конечно, учителя как профессионалы должны видеть, когда ребенок загнан, на стрессе, должны понимать, почему он тупит. Но учителям обычно все равно, им не хочется этим заниматься и разбираться во всем. В школах нужны профессиональные психологи, потому что учителям совсем не до этого. Они заняты заполнением бумажек, отчетов.
После всего, что случилось, я закрылась, к концу школы вообще перестала пытаться общаться с кем-то, стала изгоем. На выпускной я не пошла, мне хотелось побыстрее закончить школу.
Мне кажется, когда в семье все хорошо, буллинг не так сильно травмирует ребенка. Он чувствует защиту и может себя защитить, отстоять границы. Но тот, кто умеет отстаивать границы, обычно не подвергается буллингу — буллинг сразу направлен на слабого. Родители могли перевести меня в другой класс, другую школу, если бы интересовались тем, что со мной происходит, если бы я могла рассчитывать на решение своих проблем. Но они были заняты своими проблемами, поэтому все сложилось так, как сложилось.
RODNAE Productions: Pexels
Почему ребёнок не рассказывает о травле?
— У буллинга нет специального возраста, в котором он начинается. Это может происходить и в начальной школе, и в старших классах. Весь вопрос в размере причиняемого вреда. В начальной школе это толчки в коридоре, обзывание, дразнилки. Чем старше дети, тем серьёзнее ущерб. Ребёнок может не рассказывать о буллинге, потому что зачастую считает себя виновником того, что происходит, или не может опознать происходящее как что-то ненормальное, оправдывая это тем, что «они шутят», «ничего страшного». Ребёнок умеет защищать себя и бывает уверенным тогда, когда в семье чувствует себя безопасно, когда умеет не соглашаться с родителем, когда отстаивает себя и знает, что к нему относятся с уважением.
Как понять, что ребёнок подвергается травле?
Юлия Серина
— Буллинг — это проявление физического, эмоционального насилия, которое направлено на человека. Иногда сложно понять, что ребёнок подвергается травле в школе. Наша психика так устроена, что при хронической стрессовой ситуации происходит расщепление личности на внешне нормальную часть и травмированную. Внешне нормальная продолжает жить обычной жизнью, не выдавая поведением, что внутри человек страдает. Этот вариант характерен в случаях, если ребёнок в семье подвергается насилию (пренебрежение, отвержение, оскорбления). Такой ребёнок очень рано научился никому не показывать, что ему плохо. Он не рассчитывает на то, что его кто-то поймёт и защитит. В других случаях поведение ребёнка может резко измениться. Активность, хорошее самочувствие сменяются подавленностью, апатией, отстраненностью, или, наоборот, спокойный, уравновешенный ребёнок внезапно становится агрессивным, несдержанным, он не может объяснить, почему не хочет идти в школу, избегает друзей.
Что делать родителям?
— Ребёнок, который подвергается буллингу, не в силах сам изменить ситуацию. У него нет столько сил и ресурсов, ему нужна помощь взрослых. Если ребёнок молчит, а родитель подозревает, что происходит буллинг, то можно поговорить с учителем в школе или с друзьями ребёнка. Если информация о буллинге подтвердилась, то первая задача — защитить ребёнка, оградить его от насилия, не допускать, чтобы ребёнок находился в среде, где он чувствует себе небезопасно. Обсудите с ребёнком возможность обращения к психологу, затем привлекайте администрацию школы, родителей детей, которые участвовали в буллинге, они должны быть задействованы в разрешении ситуации. Родителям следует объяснить ребёнку, что буллинг — это критические замечания, насмешки, бойкот, физическое воздействие, распространение негативной информации в соцсетях и т. п
Важно научить ребёнка доверять своим чувствам, обращаться за помощью, когда с ним плохо обращаются, распознавать разницу между шуткой и насилием. Ребёнок должен знать, что родитель будет на его стороне, если он обратится к нему за помощью
Психолог рассказал, почему матери бывают жестоки к своим детям
В ТЕМУ
АПД. Отвечу здесь на два самых частых вопроса:
Отвечаю: С мальчишками мы все обсудили. Сперва им было очень страшно. Тем более что агрессия «крутых» даже усилилась после нашей встречи с родителями. «Крутые» обсуждали как бы встретить парней после школы, показывали Мише записки «1000 рублей, или твоя собака умрет». Но школу мы решили не пропускать. Я звонила на каждой перемене, муж забирал Петю из школы. А еще я пообещала нанять им телохранителя, если угрозы хоть немного станут похожи на реальность. Но чем большую активность развивала школа (встречи, разговоры), тем больше класс понимал, что это все всерьез. И успокоился. Я дала Пете прочитать этот пост и спросила, что написать. Он сказал, что все ок. Общаются они с одноклассниками из описанной истории спокойно и максимум та и эта сторона уточняют друг у друга задания. А представители школы регулярно уточняют у него — как дела в классе.
А если бы не было факта про вейп, чтобы я тогда делала?
Я бы подавала в суд по фактам фотожаб («о защите чести и достоинства»). Начала бы ходить к директору и инспекцию по делам несовершеннолетних. Кстати! Наша молодая и красивая инспектор так и рекомендовала делать — не дожидаясь «увесистых» фактов, обращаться к ним. Писала бы в департамент образования.
АПДАПД. Мне очень грустно от того, что эта тема оказалась такой востребованной. Мне бы очень хотелось, чтобы мой опыт никому НЕ пригодился. И спасибо всем вам за поддержку!!!
Как обратиться?
Адрес: г. Воронеж, Ленинский проспект, д. 201, каб. 18.
Записаться на консультацию можно по телефону 262-84-94, а также по электронной почте: mab@cityhall.voronezh-city.ru
Консультации проводятся с понедельника по четверг с 14:00 до 18:00.
Для выезда МАБ в образовательную организацию необходимо заполнить форму обращения по ссылке https://cro.edu-vrn.ru/archives/21429 и направить документ на электронную почту: mab@cityhall.voronezh-city.ru.
Заявление могут подать все желающие: родители или законные представители ребёнка, дети и подростки. После поступления заявления родитель приезжает на консультацию самостоятельно, а потом повторно с ребёнком для прохождения психологического тестирования. По результатам теста специалист может сказать, действительно ли есть проблема. Если факт буллинга подтверждается, бригада выезжает в учебное заведение для проведения комплексной работы со всеми участниками конфликта и классом в целом.
«Всё начиналось со слов учителя»
Историю буллинга в своей жизни рассказывает читательница «МОЁ!» Светлана*:
— В детстве я сталкивалась с буллингом во время своей учёбы, когда защищала мальчика от травли, в классе он был жертвой, над которой все издевались. Он приносил в школу нож, выпрыгивал из окна школы, но все истории успешно заминали и закрывали глаза на происходящее, считая, что мальчик сам во всём виноват. Моя школа тогда только-только получила статус гимназии, и руководству не нужны были неприятности. Вырос одноклассник человеком без семьи и отношений, близко к себе никого не подпускает, злоупотребляет алкоголем.
Потом я столкнулась с буллингом в начальной школе у дочери, когда она пыталась защитить подругу Катю. Все начиналось со слов учителя: «Смотрите, как Катя пришла в школу», «Смотрите, как она коряво пишет». Однажды я лично услышала, как учитель кинула альбом для рисования той девочки на пол, влепила ей двойку в начале урока и сказала: «Кто будет с Катей общаться, будет таким же, как она!» Катя росла одна с папой, маму лишили родительских прав. Девочка сама одевалась и ходила в школу, в холод могла прийти в комбинезоне на голые ноги, без перчаток. В её случае хотели «наказать» папу через ребёнка. Я ходила к директору, папа Кати ходил к директору — бесполезно. Все шло с подачи учителей. Мало того, после того как дочь неоднократно пыталась защитить Катю, ей пообещали «неудобную жизнь» в случае, если она продолжит это делать. В итоге нам поменяли классное руководство, та девочка ушла в другую школу, а у моей дочери до сих пор есть несправедливые отголоски «неудобной жизни» от некоторых учителей.
*Имя изменено
3. Бдительность
Проявлять бдительность — не значит быть параноиком. Первые сигналы о том, что методы учителя не создают атмосферу безопасности, необходимую ребенку, появились в нашем случае довольно быстро. О том, что в классе есть агрессор, мы узнали в самом начале учебного года. Я помню, что тогда подумала: «Наша учительница — лучшая в школе, надо ей довериться». А когда читала в чате «крики» про Вовочку, не придала им значения: Ярослав поначалу не страдал, «моя хата с краю». Я дико недовольна собой из-за этого.
Конечно, надо было узнать подробно о Вовочке, расспросить сына об обстановке в классе. Затем из разговора с учителем я узнала бы, что она не видит проблемы и ничего с этим не делает. Собственно, после этого надо было срочно переходить в другой класс.
Если вас хоть что-то смущает, пробуйте детально разобраться в ситуации. Даже если она пока не затрагивает вашего ребенка. Первое время хотя бы изредка встречайтесь с учителем. Помните, что работа с родителями входит в обязанности педагогов.
Любовь: «Я решила, что если надо мной издеваются, я буду работать на опережение»
Я всегда выделялась на фоне сверстников, была выше их на голову. В средней школе меня начали дразнить. Мне повезло, что в моем классе были понимающие ребята, с ними отношения были нормальные, но дети из других классов постоянно меня задирали.
Но самое жесткое было в летних лагерях. Я ездила сразу на несколько смен, так как в лагере работала мама.
В лагере все смеялись над моим ростом, даже взрослые. Например, один из вожатых вскользь бросил, проходя мимо: «О, дылда какая!» Меня это очень задевало, было очень тяжело, потому что я не могла ни с кем подружиться.
Мне объявляли бойкот, со мной не разговаривали, в меня плевались, воровали мои вещи. Я обращалась ко взрослым, но мне никто не хотел помогать. Я хотела переселиться в другую комнату, но никто не хотел со мной меняться. Самым страшным было то, что я не понимала, почему со мной так обращаются, ведь я не сделала для этого ничего. То есть меня выбрали, потому что я отличалась от других по внешности и была мягкой по характеру и не могла дать отпор.
Я не очень понимала, как себя вести, как со всем этим справляться. Иногда попадались дети, которые мной манипулировали. Когда им было что-то нужно, они общались со мной нормально, как друзья, а потом снова начинали травить.
Я рассказывала вожатым, но они не хотели ни в чем разбираться. Только один раз они отреагировали — когда во время игры в пионербол мальчик начал меня задирать, обзывать жирной коровой, я не выдержала и повалила его на землю, и мы начали драться. Тогда вожатые повели нас с этим мальчиком к моей маме (она работала в изоляторе, лечила детей) разбираться, почему я так себя веду. Я очень боялась, что мама будет ругаться, скажет, что я сама виновата, ведь я была инициатором драки, хоть меня и довели до этого. И я невероятно благодарна маме за то, что она встала на мою сторону и защитила меня. Но в целом у родителей была позиция, что надо игнорировать, когда тебя обижают. Это неплохой совет, когда ты понимаешь, что люди унижают других не от большого ума, и это тебя не задевает. Но когда задевает, а ты пытаешься делать вид, что нет, это плохо работает. Так что у меня ничего не получалось.
Конечно, все это очень повлияло на мою самооценку, которая в какой-то момент оказалась ниже плинтуса. Я была очень застенчивой, всегда боялась чужой оценки, всегда старалась вести себя тише воды, ниже травы. Особенно страшно было в новом коллективе.
А потом меня как будто бы пробило — я решила, что если надо мной смеются и издеваются, я буду работать на опережение и посмеюсь над собой так, что ни у кого и повода не будет это повторять, потому что я всех уже посмешила. Я стала очень много шутить, в том числе и над собой, носить одежду кислотных цветов. При этом внутри я была все такая же закомплексованная, но я внешне я изображала уверенность и никому не давала повода смеяться над собой. В целом мне стало легче от этого. Но проблемы оставались — я долго не могла построить отношения, часто слышала от парней, что рядом со мной им неудобно, неловко. Бывало, что шла с кавалером по улице и слышала смешки в спину из-за того, что у нас большая разница в росте.
Постепенно я начала себя принимать себя и свой рост.
Mikhail Nilov: Pexels
О книге
Автор книги — мама двоих детей, а также идеолог и учредитель детского музея науки «ИнноПарк». Это пространство, в котором всем правят дети, их любопытство, процесс познания и творчество. Последние 11 лет Светлана Моторина посвятила детям и не только своим.
К сожалению, она на собственном опыте убедилась, что не весь взрослый мир настроен на тонкости детской души. В школе сын Светланы подвергся травле, с которой боролись всей семьей. И — победили! Этот травматичный опыт со счастливым концом сподвиг её на написание данной книги.
У Светланы Моториной были веские причины написать книгу «Травля: со взрослыми согласовано»: её сын подвергся травле в школе, и ей удалось решить эту проблему положительно. Сама Светлана вынесла из этой истории важный урок – не только поняла правильную стратегию действий, но и причины, по которым происходит травля.
Казалось бы, тут и понимать нечего: невоспитанный, закомплексованный ребёнок повышает свою самооценку за счёт более слабого. Но всё гораздо сложнее. К сожалению, само наше общество, вся система образования действует таким образом, что травля не считается чем-то значительным, а жертва «сама виновата». Ещё виноваты родители, посмевшие бороться за своего ребёнка, которому не даёт прохода агрессор, чьи поступки не получают адекватной реакции со стороны учителей и администрации школы.
Да, постепенно становится понятно, что школа, как правило, не заинтересована в решении проблемы травли. Но не только в этом проблема: часто сами родители жертвы усугубляют ситуацию своим нежеланием видеть её, неумением или невозможностью понять психологическое состояние своего ребёнка.
Автор делает неожиданный вывод: в травле в первую очередь виноваты взрослые.
Эта книга, как предупреждает сама автор, не пособие по преодолению проблемы. Она рассказывает 40 историй о тех, кого травили, кто травил сам или годами жил в буллерской среде. Беря интервью у каждого героя своей книги, Светлана Моторина старалась не только узнать, с чего началась и как развивалась его история, но и понять причины поступков одноклассников и значимых взрослых. Что было в их головах, как они взяли на себя ту роль, которую играют в истории?..
А дальше автор даёт советы о том, чего ни в коем случае не нужно делать при столкновении с травлей, какие действия наиболее выгодны и когда вообще начинать бить тревогу
Важно не только держать руку на пульсе, интересуясь отношениями ребёнка с одноклассниками, но и заниматься профилактикой – выбирать правильного учителя и правильную школу (заодно узнаете, почему в рейтинговых школах вряд ли будут признавать проблему травли), а также, каким родителями НЕ НАДО быть, чтобы не подтолкнуть ребёнка к истории, подобной описанным
Книгу морально тяжело читать, ведь её герои откровенно делятся своими переживаниями, рассказывают вещи настолько жуткие, что в них порой трудно поверить. Некоторые из жертв травли не пережили давления, решили больше «не быть», не видя другого выхода из ситуации. Автор признаётся, что сама плакала и после каждого интервью, и когда писала книгу.
Обязательно к прочтению всеми взрослыми – и родителями, и учителями. Книгу можно дать и подросткам, которые вполне способны понять то, что автор старается донести до читателей.
Почему не справляется школа?
— Педагогические методики, которыми пользуются учителя старой закалки, сейчас не работают. Это раньше можно было сказать: «Мальчики, не ссорьтесь» — и конфликт разрешился бы. Сейчас дети стали жёстче, требовательнее, свободнее. Да и мы разучились их воспитывать. Дети не обладают достаточной саморегуляцией, чтобы не проваливаться в неврозы и обиды, сталкиваясь с конфликтами. Современные родители хотят, чтобы их ребёнок был успешен. А есть ли у него ресурс, справляется ли он с психоэмоциональной нагрузкой, хочет ли быть лидером, каким видят его родители? Далеко не всегда. Со временем ребёнок становится более слабым, уязвимым, ранимым, депрессивным и таким образом мишенью для агрессора, который самоутверждается, обижая слабых. Школа не всегда может разрешить острые конфликты и предпочитает говорить, что проблемы просто не существует. Сейчас старшеклассник может сказать в лицо учителю, что он не дойдёт до дома вечером, если не перестанет влезать в его конфликт, — такие случаи у нас были. Буллинг может быть прекращён только посредством комплексной и общей работы вовлечённых в конфликт семей, администрации школы, комиссии по делам несовершеннолетних, управления образования и других. Во многих школах уже приняты или будут приняты в скором времени антибуллинговые комплексные подходы, в которых прописан свод правил для агрессоров и жертв.
Кто становится жертвой?
— Подвергнуться буллингу может любой ребёнок, но есть несколько групп риска. Например, дети, которые растут в семье, где насилие нормализовано — в этом случае оно не распознается ребёнком ни в семье, ни во внешней среде. В группу риска входят дети, которые отличаются от сверстников. Вариантов множество: физиологические особенности (высокий/низкий рост, щербинка между зубами, хромота, ношение очков и т. д.), личностные особенности (стесняется, не участвует в общих играх, слушает учителя и т. д.), эмоциональные особенности (плачет из-за оценок, боится отвечать у доски и т. д.). Жертвой может стать и вполне благополучный ребёнок, просто попал в неудачное место, в неудачное время. Предсказать, что может вызвать агрессию, невозможно.
7. Письма
До сих пор я перечисляла ошибки, но кое-что мы сделали правильно. Например, написали первое письмо. Сейчас я думаю, что его надо было составлять от имени только нашей семьи. Но тогда я не могла даже предположить, что бóльшая часть из десятка возмущенных родителей впоследствии отрекутся от своих слов, а нашу семью обвинят в революционных настроениях.
Письма не бесполезны. Все-таки безобразия необходимо фиксировать официально. Не будь того письма, нас вряд ли перевели бы в другой класс. Ну и конечно, если ребенок получит физические травмы, это надо зафиксировать обязательно: сфотографировать, получить медицинское заключение и обратиться в полицию.
9. Работа над самооценкой
Когда всё уже будет позади, останется травма. Обычно травля снижает самооценку ребенка, и когда вы вытащите его из болезнетворной среды, травму нужно будет «проработать», а самооценку — поднять. Это сделает психолог, но и вы попробуйте найти какие-то активности, где ребенок сможет увидеть, что причина травли была не в нем. Это может быть секция, кружок, клуб, только убедитесь, что там безопасно.
Мы отправили Ярослава в американский лагерь, потому что были уверены: там не допустят травли. Я имела опыт работы в лагерях США. К тому же сын знал английский язык. После месяца в лагере мы сына не узнали. Это стало реальным доказательством его «нормальности». Там был новый коллектив, и все, кроме него, американцы. Но его приняли и не травили.
6. Школьный чат — под запретом
Это правило логично выходит из предыдущего, но я вынесла его отдельно. Про школьные чаты написан уже миллион мемов. Обычно родители соглашаются следовать правилам, о чем в чате можно писать, о чем нет, но эти правила почти всегда нарушают. Помните главное: если у вашего ребенка появились проблемы, особенно травля, никогда не обсуждайте подробности в чате.
Мне очень жаль, что я пыталась в чате защищать своего ребенка. Я не инициировала эти обсуждения, меня в них вовлекали. А нужно было воздержаться. Чат не трибуна для отстаивания интересов вашего ребенка, потому что вас никто не услышит, диалога не получится, начнется холивар.
Мария: «Самое обидное — что взрослые не умели разруливать эти проблемы»
В школе у меня было мало друзей, меня часто обижали. Один из самых запомнившихся случаев — после физкультуры одноклассницы сфотографировали меня в раздевалке без штанов. Лица не было видно, но было понятно, что это я. Эту фотографию распечатали, я видела, как она гуляет по классу, попадает в руки мальчикам, над ней хихикают. Это было ужасно. Я выбежала из класса вся в слезах
Было много других случаев: у меня могли украсть деньги, девочки, зная, что мне нравится один мальчик, специально увивались вокруг него, привлекая к себе внимание. Мне до сих пор иногда в кошмарах снится, что надо идти в школу
Самое обидное было, что взрослые — ни учителя, ни родители — не умели это все разруливать. Папа приходил в школу разбираться, но это делало ситуацию только хуже. А дома мне говорили: «Не обращай внимания! Они просто завидуют!» Мне никто не объяснял, как вообще на это все реагировать.
Сейчас у меня самой есть дочка, она очень нежный цветочек, и ее было бы легко обидеть, и отец ей прямо говорит: «Если тебя обидели в первый раз, скажи, что так нельзя, чтобы тебя не трогали. После второго раза пожалуйся воспитателю. А если обидчик не понимает, то просто дай сдачи». Наверное, в моем случае это тоже было бы правильно. А у меня в детстве создавалось ощущение, что я сама виновата в том, что реагирую на буллинг, эмоционально его воспринимаю, а надо всего лишь проще относиться.
Mikhail Nilov: Pexels
2. Выбор учителя
Как найти хорошего учителя? Чаще всего родители изучают отзывы, и здесь кроется ловушка. Об учителе, допустившем травлю нашего сына, большинство родителей отзывались восторженно. Но это большинство составляли родители, уверенные, что ребенок с детства должен учиться терпеть, а в случае конфликта непременно давать сдачи. Совпадет ли мировоззрение у вас и у родителей, оставивших отзывы?
Выход один — еще до начала занятий знакомиться с учителями и установить контакт с ними. Я довольно хорошо разбираюсь в людях, и то, что Марьиванна не совсем мой человек, поняла на первой встрече. Я жалею, что не послушала тогда свою интуицию. Если у вас есть возможность пообщаться с учителями и выбрать того, кому вы можете доверить формирование у вашего ребенка представлений об отношениях, о мире, делайте это обязательно!
Родители и учителя – последние люди?
По мнению ведущих психиатров страны и мира, травма в корне отличается от кризиса. Кризис – формирующий опыт, если личность, его пережившая, изначально обладает сильной психикой. Но психика нам в силу разных природных причин достаётся разная. Скольких людей травля довела до заниженной самооценки, до невозможности реализоваться, до решения уйти. Они просто слабаки? Возможно, но для них это ничего не меняет.
«Ребята-стендаперы с шоу «Кот Бродского» понимают, что такое травля, в разы лучше, чем взрослые. Их чувства по умолчанию настроены на распознавание насилия, они видят его там, где мы часто думаем, что это нормально»,– считает Светлана Моторина.
Во время шоу у мамы одного из выступающих широко открылись глаза. Участник поделился личной историей отношений с родителями, вспомнил, как ежедневное выполнение домашнего задания с ударами по лицу от отца и словесными унижениями от мамы было его «детским персональным адом».
«Мама была в зале. Она услышала. Возможно, впервые. После выступления состоялся разговор. И это, пожалуй, важнейший итог «Кота Бродского». Взрослый разговор взрослых подростков и их порой не таких уж взрослых родителей», – считает директор детского центра научных открытий «ИнноПарк».
Между тем многие подростки при совете говорить о травле родителям и учителям сказали, что это последние люди, кому они бы сообщили.
«Наши дети не доверяют нам – вывод должен заставить взрослых собраться. Но они доверились книжному стендапу, где с ними говорят на одном языке и ничего не требуют, кроме искренности. Юмор позволяет освещать самые сложные и неприятные темы, он парадоксальным образом заставляет услышать и осознать то, от чего в обычной жизни хочется в ужасе отвернуться», – подчеркнула Светлана Моторина.
Специалист рассказала, как избежать буллинга среди подрастающего поколения
Подробнее
Уполномоченный по правам ребёнка в Приморском крае Ольга Романова говорит, что ситуация у нас экстренная.
«Детей, которые как подвергаются травле, так и в ней участвуют, много. К буллингу подключаются и учителя. Такое положение дел – проявление крайне опасной угрозы, от которой не смогут защитить детей турникеты, охранники. Отчаявшийся подросток, у которого нет понимания родителей и учителей, может долго копить в себе обиду на окружающих. Но не бесконечно. Детям нужна духовная связь, понимание на эмоциональном уровне. И если ребёнок грустный, почему нельзя с ним просто поговорить? Почему родители не готовы потратить на это своё драгоценное время? Прийти на помощь?» – говорит Романова.